Прочитал первый том труда Фернана Броделя «Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII вв.» Очень много информации, очень цельную картина мира в итоге вырисовывается.
Основное понимание, полученное после прочтения — до чего же постоянен и очень медленно изменчив был мир до недавних пор.
Какими были индейские женщины Новой Испании во времена Кортеса в своих длинных, иногда вышитых хитонах из хлопка, а позднее — из шерсти, такими были они и в XVIII в. Мужской костюм, конечно, переменился, но лишь в той мере, в какой победители и их миссионеры требовали пристойного одеяния, скрывающего прежнюю наготу. Как были одеты туземцы в Перу в XVIII в., так же одеты они еще и сегодня: в пончо, квадратный кусок домотканого сукна из шерсти ламы с отверстием в центре, куда человек просовывает голову. Неподвижность царила и в Индии, притом всегда: сегодня, так же как вчера, как давным-давно, индиец одевается в дхоти. В Китае «деревенский люд и простонародье» всегда «изготовляли свою одежду из хлопчатой ткани… самых разнообразных цветов»; в реальности это была длинная рубаха, суженная в талии.
Цитата про одежду, но в книге множество подобных примеров и про еду, и про строительство и дома и про крайне постепенное и очень медленное развитие технологии, часто встречающее сопростивление.
Далее отдельные запомнившиеся мысли или факты, которые я до этого не знал или что-то слышал, но не очень подробно и не осознавал их полностью.
==Равенство Китая и Европы==
Последние 5-6 веков население Китая и Европы примерно равны, таким образом географически Китай равен Европе в целом. Их суммарная доля в населении всего мира при этом составляла примерно 1/2 или 2/5 мирового.
==XIV век — лучший по уровню жизни==
После Черной смерти середины XIV в. и последовавших за нею и усугубивших ее ударов эпидемий наследства концентрируются в немногих руках. Возделанными остаются только хорошие земли (меньше хлопот и больше продуктивность), уровень жизни и реальная заработная плата выживших повышаются. Именно таким образом начинается в Лангедоке столетие 1350–1450 гг., когда крестьянин со своей патриархальной семьей будет хозяином пустой земли; лес и дикие звери заняли место некогда процветавших здесь деревень
==Ловля трески==
Крупномасштабный лов трески на ньюфаундлендских отмелях с конца XV в. стал настоящей революцией.
…
Это происходило и в Ла-Рошели на протяжении XVI и XVII вв. — веков процветания. Каждую весну туда заходили многочисленные парусные суда, часто в сотню тонн водоизмещением, потому что требовались довольно просторные трюмы: «Треска не так много весит, как требует много места». На борту находилось 20–25 человек, что указывает на важность рабочей силы при этой неблагодарной работе. Горожанин — судовой агент («bourgeois avitailleur») в кредит снабжал капитана мукой, инвентарем, напитками, солью в соответствии с условиями фрахтовых договоров («chartes-parties»), заверенных у нотариуса. Около Ла-Рошели один только небольшой порт Олонн снаряжал до сотни парусных судов и отправлял к противоположным берегам океана по нескольку тысяч человек ежегодно.
Рыболовные угодья были неистощимы: на большой ньюфаундлендской отмели, бескрайнем подводном плато, едва покрытом водой, у трески было «главное место сбора… Именно здесь она, так сказать, проводит свои праздники, и количество ее там таково, что рыбакам, что собираются там из разных стран, остается лишь с утра до вечера забрасывать лесы, вытаскивать, потрошить выловленную треску и насаживать ее внутренности на крючок, дабы поймать на них другую. Один-единственный человек иной раз берет их за день 300–400 штук.»
==Китайский средневековый флот==
Располагая с XIV в. «большими четырехпалубными джонками, разделенными на водонепроницаемые отсеки, оснащенными четырьмя–шестью мачтами, могущими нести 12 больших парусов, и с командой в тысячу человек», китайцы кажутся при ретроспективном взгляде не имевшими себе равных. При южных Сунах (1127–1279 гг.) они изгнали арабские суда с морских путей в Южно-Китайском море. В XV в. китайские эскадры совершают поразительные плавания под командованием великого евнуха Чжэн Хэ, мусульманина родом из Юньнани. Во время первой экспедиции (1405–1407 гг.) он с 62 крупными джонками дошел до Индонезии. Вторая (1408–1411 гг., 27 тыс. человек, 48 кораблей) завершилась покорением Цейлона, третья (1413–1417 гг.) — завоеванием Суматры, четвертая (1417–1419 гг.) и пятая (1421–1422 гг.) были мирными и закончились обменом дарами и послами. Четвертая достигла Индии, пятая — Аравии и Эфиопского побережья. В ходе быстро закончившегося шестого плавания было доставлено императорское послание правителю и господину Палембанга на Суматре. Последнее, седьмое и, может быть, самое сенсационное плавание началось из гавани Лунван в Нанкине 19 января 1431 г. Остаток этого года флот простоял в расположенных южнее портах Чжэцзяна и Фуцзяни; в 1432 г. путешествие было продолжено через Яву, Палембанг, Малаккский полуостров, остров Ланка и Каликут до Ормуза, который был целью экспедиции и где 17 января 1433 г. флот высадил китайского посла
==Удобство денег из трех металлов для экономики==
Запад сохранил три из них — золото, серебро и медь со всеми неудобствами и преимуществами такого разнообразия. Преимущества: оно отвечало различным потребностям размена; всякий металл с соответствовавшими ему монетами использовался для определенного круга операций. При системе, состоящей из одних золотых монет, было бы трудно оплачивать ничтожные повседневные покупки, а если бы речь шла о системе, ограниченной медью, возникали бы немалые неудобства при крупных платежах. Действительно, каждый металл играл свою собственную роль: золото предназначалось для государей, крупных купцов (даже церкви); серебро — для обычных операций; медь, как и полагается, — для самых низов: это были «черные» деньги простонародья и бедняков.
==Размеры городов==
Ришар Гаскон, имея в виду XVI в., считает, что «шестьсот дворов (т. е. в целом от 2 тыс. до 2500 жителей) были бы, несомненно, довольно удачной нижней границей». Я же думаю, что по крайней мере для XVI в. такая граница чересчур высока; возможно, на Р. Гаскона произвело чрезмерное впечатление сравнительное обилие городов, тяготевших к Лиону. Во всяком случае, в конце средних веков на всю Германию насчитывалось лишь 3 тыс. населенных мест, получивших права города. А ведь их население составляло в среднем 400 человек. То есть обычный порог городской жизни был для Франции, и вне сомнения для всего Запада (исключения лишь подтверждали правило), намного меньше населения Варзи. Так, например, в Шампани в Арси-сюр-Об, которому Франциск I в 1546 г. разрешил окружить себя стенами, — месте расположения соляных складов и центре архидиаконата, — в начале XVIII в. все еще насчитывалось только 228 дворов, т. е. 900 жителей. Шаурс, где были госпиталь и коллеж, в 1720 г. имел 227 дворов, Эруа — 265, Вандёвр-сюр-Барс — 316, Пон-сюр-Сен — 188.
